Евангелие как сущность божественной красоты музыки

От редакции

15 декабря 2016 года в Московской духовной академии прошла Всероссийская научная конференция «Евангельская тема в творчестве русских художников второй половины XIX — начала XX веков. К столетию со дня кончины В. И. Сурикова», где прозвучали доклады научных сотрудников Государственной Третьяковской галереи, Научно-исследовательского института теории и истории изобразительных искусств Российской академии художеств, а также ученых из Московской государственной художественно-промышленной академии имени С. Г. Строганова, Российской академии живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова и других вузов.

Предлагаем вниманию читателей доклад доктора искусствоведения, профессора Московской государственной консератории им. П. И. Чайковского В. В. Медушевского.

Хотел бы я в названии моего выступления¹ слово «тема» (фигурирующее в названии конференции) заменить на «сущность». Тема — поверхность, сущность — глубина. Тема — «о чем». А Евангелие — больше, чем тема в ряду других тем. Если б не пробивался его свет в произведениях живописи на любую тему, те являли бы собой попсу, хулу и не отзывались бы в душах смотрящих светлым изумлением и восторгом.

И в музыке так. Евангелие в ней — не «о чем», а само существо, последняя глубина. Из евангельской же темы можно сотворить и грязный пасквиль, как в рок-опере «Иисус Христос — суперзвезда». Но евангельская святость неприступна для кощунственного прочтения, для кривляющейся, наглой интонации.

Христос дал миру новую, неслыханную интонацию жизни. Ее изумительно описал Тертуллиан: «Новая благодать Божия все плотское применила на духовное, отерши, так сказать, Евангелием своим всю древность, как бы губкою». Имя новой интонации — красота (=истина для сердца, лик любви).

К ней стремились язычники — ибо, по Тертуллиану, «всякая душа христианка». Как же не желать ей красоты? «Души людей — божественные (хоть против кричит Эпикур!) — природу свою постигают в песнях», — слова язычника Цензорина.

Во всех уголках Земли светлеется вселенская сущность музыки. Сущность есть мысль Божия: изначальная, предварявшая творение мира, обнимающая все. Люди издревле догадались о ней — о божественном призвании музыки, вестнице небесной красоты. Миф об Орфее и иные — пример того.

Божественное предназначение музыки — основополагающая идея навсегда: без нее не отличить доброй музыки от негодной. О высшем критерии — слова И. С. Баха: «Последняя цель музыки — служение славе Божией и освежение духа. Без того пред нами не музыка, а шум и дьявольская болтовня». Столь же ясно мыслили о музыке все гении.

В последние времена критерии смешались. Потеря ориентации проявилась на декабрьской встрече Президента России с деятелями культуры в связи с инцидентом вокруг упомянутой рок-оперы. «Нужны четкие критерии», — сказал Президент. Еще как нужны! Беда, однако, в другом: в богоборческом настрое маргиналов, в сладострастном желании кощунствовать, провоцировать, оскорблять христиан. На критерии плевать. Предлог же — вывороченное наизнанку понятие свободы. Благодатный простор души — лишь в истине, свете, красоте, любви. Никак не во лжи, ибо вдохновение на ложь не откликается. А либералистские выкрутасы разнузданности — из противоположного источника, на который Христос указал фарисеям в споре о сущности свободы: «Отец ваш дьявол» (Ин. 8:44). Дьявол — перво-автор всей лжи в мире.

В эпоху глумливого постмодернизма красота выкинута из сознания, истина стала ругательством. Как тогда возможно образование и просвещение? Они предсказуемо рушатся, дети дичают.

Что делать? «Наша брань, — по апостолу, — не против крови и плоти, но против … мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной» (Еф. 6:12). Негоже дезертировать с поля боя, предавать детей и внуков. В соответствии с обновленным Евангелием духом музыки надо строить обучение ей, воспитывать слух и вкус слушателей.

В учебном пособии «Духовный анализ музыки» я стремился осуществить эту цель — раскрыть ключевое понятие красоты во всех подробностях музыки. Важно понять ученикам: не звуковые винтики держат они в руках, а огненные энергии красоты. Только из них, а не из винтиков выстраиваются прекраснейшие откровения. Бетховен называл музыку откровением, которое больше мудрости и философии. Больше мудрости и философии — евангельское откровение. Ярким солнцем разгорелось оно в шедеврах музыкальной красоты, залив лучами землю. От него — вечная свежесть музыки. А без него — глум, тьма, куда и сгоняет людей дьявол.

Раскрыв красоту музыкального языка — и обучение сделаем адекватным сущности искусства, а преступность ФОСов и прочей уныло-формалистической дребедени станет очевидной для всех.

Прекрасная музыка, квинтэссенция Евангельской вести, нужна всем, открывает программу всей жизни. Как это?

Во-первых, изумительно выражен в ней закон взаимодействия жизненной горизонтали и божественной вертикали, поднимающей все земное к небесам и претворяющей в небесное. Здесь пример для всей жизни во всех ее отсеках. Огнем божественного вдохновения должны быть воскрылено все: образование, просвещение, дух власти, законов, дух экономики, дух СМИ.

Во-вторых, музыка преображает мир дивным единством живущего и жизни. Кто в ней живущий — бандит, наглец? Нет, бандиты — в бандитской музыке, пошляки в пошлой, мертвецы в мертвой. А в высокой музыке герой ее благороден, возвышен, устремлен к Небу. Но, главное, — живет в ней Святой Дух, вдохновляющий цивилизации. Не возникнуть красоте без вдохновенья, — заметил уже Платон. В древне-китайском письме иероглиф «лин», дух, читается сверху вниз как Небо, покрывать, дождь, три рта или личности, производящий чудо. Содержание великого чуда христианской музыки — евангельская преображенность человека. Красота притягательна, ибо она — лик Божественной любви, в ней действует призывающая благодать Божия. Слово «благодать» переводит греческое «харис» с триединым значением красоты-милости-любви.

Высокая музыка — пример всем сферам жизни. Шуберт восторженно восклицал: «О Моцарт, бессмертный Моцарт, как много, как бесконечно много таких благотворных отпечатков более светлой, лучшей жизни оставил ты в наших душах!» «Музыка не по земле ходит, она где-то выше», — говорила профессор Московской консерватории Вера Горностаева. Вне вечного смысла эфемерны все усилия человека.

Августин Блаженный говорил: народ будет тем лучше, чем больше солидарен в лучшем, и тем хуже, чем солидарнее в худшем. Предпочитаемая обществом музыка — барометр его состояния.

Третий момент. Как устроена энергийная вертикаль красоты? В ней действует закон синергии, соработничества нашей открытости и подхватывающих энергий Божиих. Красота не навязывается насильно, но наполняет нас в ответ на готовность ее воспринять. Высокая музыка пронизана диалогами синергийного богочеловеческого общения, что видно во всех сторонах музыки: в метре, в синтаксисе, композиции, мелодике, фактуре и пр.

Неуместно прослеживать сейчас всепронизанность музыки синергией, но один общеизвестный пример привести можно.

Если б Государственный Гимн А. Александрова начался прямо с ямбического возгласа мелодии — то стал бы гимном себе, ибо ямбичность — свойство человеческих движений. Но мелодии предшествует могучий долгий протянутый аккорд. Дление — символ вечности, в которой живет Бог. А могучее звучание оркестрового аккорда — символ всемогущества Божия, что было важно в разгар Отечественной войны, когда страна истекала кровью. После такого вступительного аккорда ямбический возглас мелодии воспринимается уже не как самодостаточная горделивая мысль о себе, а как восторженный ответ страны на богоявление силы Божией. Вспыхнуло желание поклоняться, славить, восхищаться, до смерти служить славе Божией. Из ста пятидесяти композиторов, принимавших участие в сталинском конкурсе, гимн получился только у А. Александрова: он был церковным регентом и живо ощущал божественную природу гимничности. Сталин дал лишь один совет: вдвое медленней! — музыка должна плыть величественно и неотвратимо, как могучий ледокол среди льдов. Пролитая в музыку божественная сила укрепила соборную волю народа и способствовала победе, равно как и другой шедевр композитора — песня «Священная война», в которой не обещается ничего, кроме смерти («вставай на смертный бой»). Но именно такая отважная мотивация сломила фашизм.

Закон синергии, источаемый каждой клеточкой музыки, — ключ к жизни. Не наживой растет она ввысь, а синергией вдохновения и наших усилий.

Как же направить жизнь в русло возвышения и преображения? Музыка как интонационно выраженное Евангелие, многое тут подсказывает. В выступлении «Наши задачи» в Совете Федерации я говорил о перспективах преображенной теории управления. Ныне это обширная наука с бесконечно многовидной практикой. Но недотягивает она по высоте. Управленчество, по апостолу Павлу, есть дар Святого Духа. На практике действуют иные силы. В пример могущества управленческой теории ставят войну в Ираке, где армии тридцати с лишним стран действовали как слаженный механизм. А плоды победы? Развалины, море крови, монстр терроризма, миграционная смута… Управление без направления — тупик. А святые направленцы — где они?

Теория управления нуждается в духовном преображении во славу Божию. Таинство музыкальной красоты жаждет послужить образцом для управленческой науки, предмет которой — фундаментальная педагогика человечества, включающая в себя институциализированные области школьно-вузовской педагогики, но так же и все всепроникающее дело воспитания в обществе во всех областях жизни. Иного общего дела жизни кроме воспитания поколений к вечности у человечества нет.

Как научить музыкантов тому, чему научить невозможно? Есть секрет. Я подвожу студентов к самой Божественной красоте, а она научит всему, возведя к вершинам гениальности.

Так надо строить и фундаментальную педагогику. Воспитанием мы подводим людей к Педагогу, Христу. Труден первый шаг — первожест доверия, вытягивающий души из мешка мировоззренческого аутизма в простор богосознания. Доверие — до веры. Мир живет ныне мировоззрением — взглядом на сущее твари, а не Творца. Изобретателем мировоззрения — мешка аутизма — был Люцифер, тут же превратившийся в дьявола. Мы же созданы в богосознании и призваны к нему, должны стяжать ум Христов, иметь «те же чувствования, какие и во Христе Иисусе» (Флп.2:5), руководиться Духом Святым.

Верующие люди — тоже мировоззренцы, если веруют формально, а не ищут близости Божией в молитвах и богоугодной жизни.

В заповеданном нам богосознании все едино. Невозможно овладеть миллионом разрозненностей. Учить музыке, искусствам, наукам, доброй вдохновенной жизни нужно не как многому, а как Одному, в котором все. Одно — это живая вечная истина, неотрывная от красоты, добра, любви.

Великая музыка — торжество Одного, Единого. Светская музыка охватила все темы жизни, вобрала в себя все жизненные обстоятельства, — и дивно вознесла их к Богу. Как она это сделала? Чудесная божественная вертикаль, без которой нет и горизонтали, была подготовлена тысячелетием развития молитвенной церковной музыки.

Как можно было бы создать Государственный гимн СССР, если б в саму основу не положить хорал, соборное молитвенное пение? Хорал — молитва. Гимн — разновидность молитвы: молитва восторга, хваления, воздания славы Богу. Через радость поклонения Ему тут же вливаются в людей энергии всемогущества Божия — ликующие энергии бодрости, силы в готовности к подвигу. Гимн СССР — ярчайшая молитва славы Божией в ситуации всенародной светской жизни, в обстоятельствах жесточайшей в истории мира войны. Слова Гимна, конечно же, жалкие, с претензией на человеческие усилия. Но музыка несопоставимо величественней слов, и лилась в сердца людей могучим потоком. И еще одно уникальное цивилизационное отличие Гимна СССР, как страны исторического православия, от гимнов других стран мира — это Божественная любовь, основа всякого мужества. После строгого силлабического запева (по принципу слог=нота), в кульминационной зоне пение становится невматическим и мелизматическим (одному слогу отвечает две или много нот) в характере знаменного распева, с церковной секвенцией в гармонии. Вот что прославляется в Гимне — Божественная любовь, простертая над страной и миром! О ней умалчивает текст, но в музыке она над всем, на вершине. Она источник и глубина даруемого гимном жизненного вдохновения. Разве это не Евангелие, притом в дивном прочтении Православной цивилизации?!

И еще одна, парадоксальная иллюстрация нерасторжимого единства светской и церковно-храмовой сторон жизни в музыке. Все музыканты изучают гармонию в задачах, представленных в хоральном складе: сочиняют молитвы без молитвенного опыта и желания молиться. Как это?! Винтики вместо огня? Понятна их реакция отторжения того, что кажется им формализмом. Но иного выхода в изучении гармонии нет, потому что и сама она — результат молитвенного откровения Церкви. Во второй части курса, «второй гармонии», как говорили раньше, появляются уже неаккордовые звуки: строго силлабичные вертикали расцветают невматическими и мелизматическими вставками, как в кульминации Государственного гимна. Распевность — любовь Божия. Как очевидно, и школьные курсы были организованы евангельским Святым Духом любви, исторически возводившим величественное здание жизни в единении ее храмовой и внехрамовой сторон.

Почему я особо выделил этот закон единства? Потому что он основа, без которой рушится все, начиная от порядка в уме и заканчивая стройностью бытия в стране и мире.

Об этом непреложном условии спасения человечества Христос в начале XIX века сказал прп. Серафиму Саровскому. Человечество спасется, открыл ему Христос, если объединит в себе церковную и светскую ветви жизни. Храмовая и внехрамовая стороны неразлучны. Жизнь едина. Как можно христианину в храме быть одним, в жизни другим? Это лицемерие. За него мы расплачиваемся нестроениями жизни.

Два века спустя человечество упрямо следует по противоположному пути: светская сторона злобствует на церковную. Как следствие, жизнь в мировом масштабе чернеет с ускорением. Новейшее время на глазах перерастает в апокалиптическое, в котором царство антихриста ополчится на неколебимую Церковь Божию.

Наша задача — не запутаться в ориентации. России уготована великая слава, если она, изменившись внутренне, затем и внешне воспротивившись духу мамоны, одолевшему мир, восхочет сплотиться в живом служении истине, красоте, любви Божией во всем содержании жизни на благо другим народам Земли.

Музыка — воплощенное в звуках Евангелие — при правильном ее истолковании является важнейшей стороной фундаментальной педагогики человечества.

Послесловие к докладу

При ином повороте той же мысли он мог бы называться: «Музыковедение и управление: схождение наук у полюса смысла». Смысл — Логос (от лего — собираю), в христианстве — Бог-Логос=Слово, Христос, в китайской Библии Дао (Путь), Христос.

Маркс ошибался, полагая, будто науки кружатся вокруг математики. Число — количество, Божественная любовь — качество. Без нее голый числовой формализм, удручающая пустота бессмыслия. Добродетель — поправлял Пифагора Аристотель, — не число, а потому Пифагор глубоко заблуждался, веря, будто числа правят миром.

В Божественной любви сходятся все высшие понятия: красота как лик любви, истина, как то, что есть, в его единстве, добро как многовидность любви, свобода как жизнь в другом, жизнь как радость дарения себя и приятия себя от возлюбленного, единство как торжество любви в отдаче и обретении себя.

Обретение себя в уме есть самосознание. Префикс «со-« в понятии указывает на собирательный вектор. Условие сознания — отдаление от себя, жертва любви и приятие ее. Сознание диалогично — тем отличается от фантазии, мнения, придумки. Бог — самосознающий. Богосознание — условие сознания и человека. Как может человек осознать себя без Бога? То было б чистейшей, вернее, грязнейшей выдумкой (сколько их в у мировоззренцев!). Сознание возможно только в приятии взгляда Божия на себя. Этот взгляд в полноте был явлен человечеству Христом. Вне богосознания все рассыпается. Свобода, например, оборачивается отрезанием голов во имя придуманной веры. Вне богосознания, в мешке аутизма, какой становится воля? Восторженной, вдохновенно возлетающей на крыльях Божественной любви, благодатно преображенной, прекрасной? Нет: оборачивается темной исступленностью, фактически безволием, торжеством самости, разжигаемой аутистом-мировоззренцем дьяволом.

Учитывая сказанное, доклад при ином повороте мог бы называться и предельно широко: «Схождение наук, искусств и всей жизни человечества в их устремленности к Солнцу Правды, при обретении богосознания».

_________________________________________________________

¹Выступление на научной конференции в Московской духовной академии «Евангельская тема в творчестве русских художников второй половины XIX-начала XX веков». Сергиев Посад, 15 декабря 2016 г.

Фото выступления В. В. Медушевского заимствовано на сайте МДА.