Синергийная семиотика красоты в музыке

Вячеслав Медушевский

Доктор искусствоведения, профессор кафедры теории музыки
Московской государственной консерватории им. П. И. Чайковского

Статья¹ мыслится как часть фундаментальной педагогики человечества, охватывающей всю историю и все стороны жизни. Предмет статьи — семиотика красоты, без которой оскудевает дух жизни в людях, народах, человечестве. Ядро теории составляет явление и понятие синергии (сотворчества), синергийного времени. По объединяющей, объясняющей и эвристической мощи понятие синергии для гуманитарных наук — то же, что для наук о материи революционное ньютоновское понятие силы. Но синергия, как глубинное основание всех гуманитарных наук, схватывает их специфику, учитывая дарованную человеку свободу — способность выбирать себя, свой путь и судьбу в сущем. Введение этого понятия решительно перестраивает и науку семиотику. Материалом статьи оказывается музыка, но её откровения красоты — восхищения духа — относятся и ко всем искусствам, ко всем сферам жизни, ибо бытие как общение организовано голографически (в каждой детали присутствует целое, например, в каждой крохотной исполнительской цезуре — синергийные законы всеисторического времени).

Ключевые слова: фундаментальная педагогика, синергия состояния, синергия процесса, целестремительное время, развитие, круг аввы Дорофея.

__________________________________________________

Предмет семиотики. Семиотика — наука об общении, ищущая ответа на вопрос о том, как нечто невещественное воплощается и передаётся с помощью вещественного.

Применительно к слову способ связи кажется понятным. Слова «стул» и «стол», с материальной стороны отличающиеся одной фонемой, прикрепляются к разным предметам мира и их образам в сознании. Для Ф. де Соссюра, одного из основателей современной семиотики, исходное её представление — лист бумаги, одна сторона которого есть материальное означающее, оборотная сторона являет означае- мое, а вместе они образуют знак.

У святых отцов семиотика не отъединялась, не отгораживалась от богословия. Исходным образом семиотических представлений отцов был не лист бумаги, а человек с его телом, душой и духом. Дивно! Стихи, картины, симфонии — тоже люди? Больше, чем люди! — ибо рождаются вдохновением, а вдохновение воспитывает человека, возводя его всё выше и выше. «Зачем мятутся народы и племена замышляют тщетное?» Сам ли царь Давид придумал пророческий псалом о Христе? Нет, то было откровением свыше. Псалмы стали частью Священного Писания и уже три тысячелетия влекут людей ввысь.

Не поэт творит стихотворение, а стихотворение поэта. Если б не так, то каким же образом Татьяна Ларина могла удивлять Пушкина и радикально менять направление и смысл сюжета? Правда Божия выше поэта! А кто иной кроме Духа красоты вел Чайковского от ранних опусов к «Пиковой даме»? Он не скрыл источника — это вдохновение. Однако оно, по слову композитора, «такая гостья, которая не любит посещать ленивых».²

Вдохновение встречается с неотступной готовностью принять его. Встреча человеческой готовности с божественным подхва- том зовётся синергией, и она — тема статьи.

Семиотика красоты охватывает все области и категории искусства. К примеру, стиль. «Стиль — это человек», — говорит Бюффон. Какой человек? Не бандит, конечно. Стиль — дар свыше. И национальный стиль тоже даётся народу свыше. Народ — не население. «Некогда не народ, а ныне народ Божий», — писал апостол Пётр. Григорий Богослов определяет народ как собрание богочтителей. Не в Духе? — значит, и не народ.

Без Бога нация — толпа,

Объединённая пороком,

Или слепа, или глупа,

Иль, что ещё страшней, — жестока,

— писал иеромонах Роман (Матюшин) в 1990 году, когда страна готовилась стать не народом, но с третьего тысячелетия пытается освободиться от рабства [см.: 2]. Для известного политика Жозе Баррозу Россия — «цивилизация, замаскированная под нацию» [см.: 1]. Печать Саудовской Аравии с сочувствием повторяет слова Вл. Путина о России, способной птицей Фениксом возрождаться из пепла. Гоголь говорил, что вся Россия — один человек. Музыка Чайковского поёт о том, что и весь мир — один человек. Достоевский скажет о всемирной отзывчивости русской культуры. О семиотике соборности тоже будет у нас речь дальше.

Почему все семиотические явления устроены по подобию человека, а человек — по образу Божию? Потому что бытие есть общение, беспредельным пределом имеющее Царство Божие. Как общаться, если б слова и интонации были подобием бумаги? «Души людей — божественные, хотя против кричит Эпикур, — природу свою постигают через песни», — заметил ещё язычник Цензорин [7, с. 224].

А в музыковедении? Вот это рождающееся сейчас эссе — тоже человек? О, всем бы нам, пишущим и играющим, родиться в вечность, которая делает из нас людей! На всё надо смотреть с точки зрения вечности. Давно была у меня статья о фантазии, где утверждалось: чем талантливее композитор, тем у него меньше фантазии, а у гениев её нет совсем. «Музыка есть откровение», — говорил Бетховен. Размахивая руками и пугая прохожих, бегал он по полям, живя в творимом шедевре. И нам нужно пробуждаться от фантазий, дабы приблизиться к истине и красоте (семиотики творчества касаться не будем, это особая тема).

Слово без жизни в нём — труп. Мыслилось оно отцами не вещью, не соссюровским семиотическим листом бумаги, а энергией. Призвание слова — отзываться жизнью несказанной. «В начале было Слово». «Слово Его было со властью» — властью претворять жизнь в восторг, радость, подвиг. Единое для Вселенной Слово истины неотделимо от Святого Духа. Бог есть Дух. И человеческое слово может нести в себе жизнетворящее начало. «От избытка сердца глаголют уста», — учит Христос. В избытке сердца — сокровище, доброе или злое. Какой дух живёт в слове и интонации? «Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше». Никому не избежать выбора между дьявольским аутизмом и открытостью Богу! Так на поле истории возникают и до приблизившейся жатвы растут вместе пшеница Божия и плевелы дьявольские со словами и интонациями сквернящими. Фундаментальная неоднородность истории запечатлевается семиотически.

Интонация — воплощение духа. Она живет в слове, но и сама вещает таинственно. В 2002 году, находясь в Токио и не зная японского языка, я решил понять дух страны, на всех телевизионных каналах ища музыку. Я ощутил этот дух. В России тогда все музыкальные передачи беспросветно были забиты кривляньями попсы. Япония удивила. Никакого заискивания перед тинейджерами. Листая каналы, я их увидел не скоро. Вот хор женщин лет шестидесяти в рабочей одежде. Впереди корифей, женщина лет сорока. О чём поют? Не узнать было невозможно. То была стилистика наших 60-х. Вот пара помоложе. Она пела интеллигентно, напоминая Эдиту Пьеху. Несомненно, пели о любви. Но вот, наконец, искомые тинейджеры. Поют и двигаются в манере рок-музыки. Надо дёргаться — дёргаются. Но что это? Ни тени агрессии, злобы. Они казались мне Мальвиной и Пьеро из доброго кукольного театра Буратино. «Почему у вас такая чистая музыка на телевидении? Почему полностью отсутствует музыкальное сквернословие? У вас жёсткая цензура?» — поинтересовался я потом у организаторов лекций. Они удивились вопросу:, а зачем безобразничать на телевидении? Это ведь нехорошо, некрасиво.

Музыка — язык истины для сердца, которое не отделено от ума и воли. Три силы души связаны друг с другом неслиянно-нераздельно. Ум, око души, призван к Истине — живому Солнцу бытия. Без света истины ум слеп. Сердце — для красоты, любви, радости бытия. Воля — для творения и подвига жизни. Воля есть сила, изменяющая бытие (к худшему или к луч- шему). «Я есмь путь и истина и жизнь», — говорит Христос. Путь человека начинается с выбора направления, с определения сокровища жизни, и здесь воля действует в союзе с умом, светом истины, освещающим всё вокруг. К союзу ума и воли при- соединяется и сердце, теплом радости, любви и красоты исполняя бытие.

Тройственный союз питает каждую из сил. Уменьшение одной из них умаляет и целое. «Без любви человек не более, чем мертвец в отпуске», — говорит Ремарк [6]. Без красоты, восхищающей силы любви, покойник не вернётся из отпуска. От иссу- шения сердца родится бюрократ, лишённый как света бытия, так и простора для действий воли. Бедный, начинает он тво- рить серость вместо восторга жизни. Библия говорит: «Каков делатель — таково и дело». А мы-то глупо спрашивали: что делать! Самый нерусский вопрос, пришедший с Запада. Философ В. Соловьёв в духе святоотеческой традиции отвечает: лечиться! (Вспомним традиционное определение Церкви как лечебницы).

Высота духа, проявляющего себя в добром союзе сил, составляет высший пред- мет семиотики, хотя никто не воспрещает изучать ей и язык животных. По Библии, человек без Бога — тоже животное (Еккл. 3:18). Человеком же становится при условии богообщения. С Неба приходят откровения и вдохновляют народы.

Теперь о музыке.

Полный текст статьи В. В. Медушевского «Синергийная семиотика красоты в музыке» — в прикреплённом PDF-файле.

_________________________________________

_{¹Текст статьи несёт в себе особую индивидуальность автора, возможно, непривычный строй мысли рождает неповторимый стиль и слог. В публикации сохраняется авторская редакция текста. В частности, чтобы не дробить восприятие, выдержки из Священного Писания даются без ссылок на первоисточник, тем более что соответствующие его места легко обнаруживаются с помощью современных поисковых систем (прим. ред.).}

_{²Творческая установка Чайковского, обозначенная в письме к Надежде Филаретовне фон Мекк 24 июня 1878 г.}

В. В. Медушевский. «Синергийная семиотика красоты в музыке»
Статья
PDF, ≈2 МБ

Синергийная семиотика красоты в музыке

В. В. Медушевский. «Синергийная семиотика красоты в музыке»

Вы можете помочь «Музыке в заметках»

Комментарии